Пробуждение Башни. Том 2 - Екатерина Соллъх

Водитель затормозил у стены, тянувшейся по периметру комплекса зданий Управления, рядом с неприметной металлической дверью – входом в Башню. Редкие посетители заходили в здание, занимаемое Седьмым Отделом Пятого Управления, через главный вход, со всеми проверками и под прицелом камер. Особо доверенные сотрудники пользовались этим боковым входом. Дверь открывалась картой доступа, разработанной специально для Башни Четвёртым Отделом Четырнадцатого Управления. Скопировать, взломать или испортить карту было практически невозможно, к тому же, такие были у очень небольшого количества людей – высшего доверенного офицерства Отдела и ещё нескольких, выбранных самими Господами. Тот, у кого есть карта, мог беспрепятственно приходить в Башню в любое время. Рядом с дверью также висел коммуникатор, те сотрудники, у которых не было карты, могли связаться с пунктом охраны и попросить впустить их, этим тоже часто пользовались.

Рейнер поднял голову и посмотрел в камеру – маленький чёрный шарик слева над дверью. В Империи почти невозможно остаться незамеченным, но люди всё равно упорно сопротивляются контролю, находят места, время, возможности. Как глупо. Раскрываются практически все преступления, а те, что считаются нераскрытыми, чаще всего просто не предаются огласке. Шансов избежать наказания почти нет – дело не только в камерах и общем тотальном контроле, Империя просто не допускает нестабильности и искажения. И всё равно они пытаются. Люди всегда были так упрямы – и это всегда было их слабостью, как, впрочем, и силой.

Дверь открылась бесшумно, пропуская двух мужчин внутрь. Длинный белый коридор без дверей и камер, только гулкое эхо шагов отражается от стен. Рейнер непроизвольно передёрнул плечами. Когда рядом с ним был Шварц, он всегда чувствовал тепло его тела – температура у химер выше, чем у людей. Сейчас же он ощущал холод. Нейхардт не был врагом, Рейнер не чувствовал никакой угрозы, скорее наоборот, интуитивно доверял ему, но в то же время, рядом с ним было неуютно. Большинство людей решили бы, что это из-за его ровного бесчувственного голоса, холодного взгляда серых глаз или из-за странной привычки смотреть на собеседника не моргая. Ему же казалось, что в этом было что-то иное, более глубокое, не объяснимое. Просто рядом с Нейхардтом ему было не по себе. Рейнер привык знать, чего боится. Он был близок к Индиго, встречался с Канцлером и Принцем, был лично знаком с самыми опасными людьми и химерами Империи и он всегда знал, кто из них и почему опасен. Это ощущение было сродни тому, что он чувствовал рядом с бойцами Серебряного отряда – как раз такое глубинное, почти животное чувство, но Нейхардт не мог быть химерой, у него была семья, родственники.

– Вас что-то беспокоит, бригаденфюрер? – Холодный голос заместителя заставил Рейнера вздрогнуть. В тишине коридора слова прозвучали неуместно, отразились эхом от стен.

– Почему тебе так кажется, Нейхардт? – Он даже не повернулся, затылком чувствуя взгляд. В досье нет ничего необычного – недостаточно чистокровная семья, отличные оценки, работа в Управлении без порицаний, но и без положительных отзывов, и при этом никаких побочных контактов. Другими словам, у него не было друзей ни когда он учился в Академии, ни позже, когда пошёл служить. Более того, он и не стремился общаться с кем-либо вне учёбы или работы. И засекреченная медицинская карта. Рейнер был уверен, что ответы на все его вопросы находятся там, но ему всё ещё хотелось разгадать эту загадку самому.

– Вас что-то не устраивает в моей работе? – Нейхардт не стал отвечать на вопрос Рейнера. В голосе ни капли страха или сомнения, совершенно не понятно, что он думает на самом деле.

– Нет, с работой всё хорошо, но сегодня ты был слишком резок с фройлен Рейденберг. Думаю, мне не стоит напоминать тебе, насколько нам необходимо её сотрудничество. – Рейнер решил изменить тему разговора, заставляя Нейхардта обороняться. То, что его заместитель первым начал разговор и первым потребовал ответ, давало ему некоторое стратегическое преимущество.

– Я признаю, что это было ошибкой. Я не учёл её физическое состояние и его влияние на способность к критическому мышлению. Мне стоило быть внимательней. Если вы пожелаете, я извинюсь перед фройлен Рейденберг. – В голосе Нейхардта не было раскаяния, зато было нечто иное, похожее на удивление. Рейнер едва заметно улыбнулся, вот оно что, он просто не ожидал, что она среагирует именно так.

– В следующий раз будь внимательней, Нейхардт. Нам нельзя допускать ошибок. – Рейнер вставил карточку в щель рядом с дверью. Он проспал всего несколько часов, а его заместитель, кажется, вообще не ложился. Если так пойдёт и дальше, они оба просто не выдержат.

Нейхардт зашёл в кабинет вслед за Гедербергом и остановился рядом с его столом. Странный разговор получился у них в коридоре – с одной стороны, Рейнера явно что-то беспокоило, это было видно и по его походке, и по тому, как он отвёл плечи назад сильнее обычного, при этом немого опустив голову, и то, что на вопрос он ответил с секундной задержкой. Всё это были едва заметные детали, означающие, что Гедерберг над чем-то усиленно размышлял. Не о работе – это они бы обсудили, так легче делать выводы и меньше риск пропустить что-то важное. Не о личном – он просто отмахнулся бы, как от чего-то, не стоящего внимания. Гедерберг перевёл разговор, заставил его оправдываться, защищаться, значит, в его мыслях было что-то такое, о чём он не хотел говорить. Там было что-то, касающееся его самого. Итак, Рейнер Гедерберг думал о нём, и ему явно не нравились выводы, раз он так быстро перешёл к нападению. Что ж, в этом нет ничего необычного или нового. Нейхардт скользнул взглядом по кофеварке, портрету предыдущего главы Отдела на стене и, наконец, посмотрел на Рейнера. Он доверяет ему, как офицеру Управления, но не может разгадать и понять, как человека.

– Бригаденфюрер, вам не обязательно понимать меня. – Нейхардт сцепил руки за спиной и расправил плечи. Этот разговор был необходим, хотя лёгким его назвать было нельзя. – Я даже не должен вам нравиться как человек или сотрудник. Единственное, что я могу вам обещать – я буду сражаться за Империю до самого конца. Это не ложь и не притворство, я просто плачу свой долг. Не сомневайтесь, я не предам.

– Смелые слова, но почему ты решил, что я сомневаюсь в тебе? – В глазах Гедерберга удивление и на самом дне – непонимание и крошечное зёрнышко страха.

– Я сделал выводы из нашего разговора в коридоре. Вы привыкли разбираться в людях, понимать их мотивы и методы, но вы не можете понять меня. – Нейхардт старался говорить спокойно и чуть более человечно, чем обычно. – В этом нет необходимости. Я прошу вас, поверьте мне. Я не предам и не отступлю. Всю свою жизнь, всё, что в ней есть или когда-нибудь будет, я отдам Империи. Я не буду объяснять причин, но моё решение останется неизменным – я умру, если потребуется, я буду жить, если так будет нужно. Я отдаю свой долг, моя верность, моя жизнь – это и есть моя плата.

– Нейхардт. – Рейнер замолчал, подбирая слова, пытаясь понять и осмыслить то, что он сейчас услышал. – Знаю, тебе непросто было сказать мне всё это. Этот разговор останется в стенах этой комнаты. Никто, кроме нас двоих, не узнает о нём. Я запомню твои слова, ты тоже должен их помнить. Нейхардт, я принимаю твою верность, принимаю твою жизнь и обещаю, что сделаю всё, чтобы защитить и сохранить Империю. Я обещаю, что, не задумываясь, пожертвую твоей жизнью, если это будет необходимо.

– Благодарю вас, бригаденфюрер. – Нейхардт поклонился. Больше между ними ничего не осталось, только эта клятва. Он понял и принял всё, что было сказано. Моя жизнь и моя верность – вот моя плата, примите её.

Хильдеберг обхватил ладонями кружку с горячим кофе. Они с Дереком вернулись в Управление полчаса назад, его до сих пор мутило от лекарств и морозило. Сектанты, выродки мутировавшие, как же плохо! Лейбрих сидел за своим компьютером и что-то быстро печатал. Хильдеберг показал ему несколько закрытых зашифрованных каналов для связи с другими Отделами, им необходимо было переговорить с теми, кому они ещё могли доверять. Или думали, что могли. Хильдеберг очень надеялся, что не ошибся ни в одном из них. В любом случае, менять что-то уже поздно. Если бы Харальд был сейчас здесь, если бы ситуация не была такой отчаянной, он никогда бы не решился на такой шаг. Итак, глава Одиннадцатого Управления внутренней разведки бригаденфюрер Оскар фон Архенгольц, их с Харальдом непосредственный начальник, глава Седьмого Управления бригаденфюрер Фолькер фон Гроссенталь, заместитель начальника Второго Управления сбора информации о неблагонадёжных гражданах штандартенфюрер Бруно фон Шерхендорф, начальник Первого Отдела Третьего Управления по координации операций по ликвидации террористических группировок бригаденфюрер Готфрид фон Вольфштадт, муж одной из сестёр Харальда, глава Третьего Отдела Шестого Управления по проведению оперативных операций криминальной полиции, штандартенфюрер Гельмут фон Херденфорд, глава Пятнадцатого Последнего Управления бригаденфюрер Вальтер фон Вейфрунг, и пара своих – штурмбанфюрер Рикерт Рейгольц, глава Пятого Отдела зачистки, и штурмбанфюрер Конрад Вебер, аналитик и агент Башни. Кого-то он знал лично, в основном по работе, с кем-то поддерживал отношения Харальд.